г. Санкт-Петербург, г. Пушкин,
ул. Пушкинская, д. 14
Дети – это не какие-то неведомые существа, а просто маленькие люди, и они имеют такое же право на психотерапевтическую помощь, как и взрослые. Конечно, необходимо учесть особенности детской психики и в определённой мере скорректировать терапию. Сейчас повсеместно набирает популярность формат online – с одной стороны, это вынужденная мера из-за COVID, с другой – многие родители осознанно отдают предпочтение «дистанту».
Сразу следует оговориться, что удалённая психотерапевтическая помощь существует давно: работа велась задолго до интернета – по телефону, например, и сейчас можно получить помощь, позвонив на линию доверия (есть и для детей), а во времена Зигмунда Фройда, создателя психоанализа, начинающие аналитики «лечили» друг друга по переписке! Это хороший инструмент для людей, которые по той или иной причине не могут получить очную психотерапевтическую помощь.
Но можно ли работать online с детьми?
В этом тексте я расскажу, с какой возрастной группой работать дистанционно можно, а с какой нельзя, а также, почему проблемы маленьких детей лучше решать через их родителей.
С пациентами из этой возрастной группы работать online ВОЗМОЖНО при строгом соблюдении ряда условий:
— Рабочий альянс с родителями. Прежде чем начинать работу с подростком терапевт всегда проводит установочную сессию со всей семьёй. Обычно вначале терапии достаточно одной такой встречи-знакомства, а затем совместные сессии назначаются раз в 1-2 месяца – терапевт каждый раз решает индивидуально.
— Сеттинг. Эти необходимые условия и ограничения, так называемые рамки терапии. Благодаря сеттингу процесс становится понятным, прозрачным и безопасным и для терапевта, и для подростка и его семьи. Должны быть обеспечены конфиденциальность и безопасность сессии: никто посторонний не должен в ней участвовать или как-то узнать о содержании беседы. Если терапевт считает важным рассказать что-то родителям, он сначала спросит ребенка и обсудит с ним это.
— Личная мотивация ребенка. Важно, чтобы подросток осознавал проблему и сам хотел решить её, а не пришел к терапии по указке родителей (Такое, увы, бывает часто). С немотивированным ребенком не просто тяжело работать, а подчас и невозможно вовсе – он найдёт, как сорвать процесс. К примеру, постоянными мнимыми техническими неполадками: «не слышно», «не видно», «проблемы с интернетом».
— «Аналитичность». У пациента должна быть развита базовая способность к рефлексии, пониманию своих чувств, самонаблюдению и самоисследованию. Это сложный момент, особенно если учесть, что мы говорим о подростках с низким уровнем когнитивной зрелости.
С пациентами из этой возрастной группы работать online эффективно скорее НЕВОЗМОЖНО.
Тут нужно сразу оговориться, что в детской терапии большинство информации психоаналитик получает невербально – многое ребёнок говорит не словами, а своим поведением, манерой говорить, интонациями. Вот почему дистанционно такую информацию не считать:
— Невозможно всё увидеть через камеру. Психоаналитик использует всё, что ребёнок делает и говорит, как аналитический материал – складывает полную картину, отслеживая мелкие поведенческие акты, определенные паттерны. Например, ребёнок играл в лотке с песком, и вдруг убежал куда-то, а потом вернулся и продолжил игру. Как в камеру отследить перемещение ребёнка? Как понять причину его отвлечения, узнать, что за объект завладел его вниманием, если это произошло за кадром? Ответ, увы, «никак».
— Невозможно сформировать особое терапевтическое пространство. Во время терапии ребёнок должен быть эмоционально и физически сепарирован от родителей, перемещён в «терапевтическую капсулу», переходное пространство, где есть только пациент и психоаналитик. Дистанционно таких условий, как правило, не достичь.
— Невозможность свободной игры. «В детской игре проявляются тайные представления и желания ребёнка, его сексуальные влечения в непосредственной или сублимированной форме. Эти представления дают нам возможность использовать свободную игру, как диагностическое средство, и соотносить её с фазами психосексуального развития», — писала Гермина Хуг-Хельмут. Механизм детской игры приходит из бессознательного, а когда ребёнок играет с личными игрушками, наделёнными сформированной эмоциональной базой (эту папа подарил, эту – мама), ребёнок не будет в русле свободных ассоциаций.
Если подытожить, то работа в онлайн-терапии возможна, но со значительными ограничениями. Например, с подростками от 12-13 лет, когда они могут уже свободно говорить, формулировать мысли, распознавать чувства, работать можно. Работа же с маленькими детьми допубертатного возраста не рекомендуется из-за её малой эффективности.
Что делать, если терапия явно необходима, но, в силу определённых причин, очной она быть не может?
Ответить хочется цитатой Карла Густава Юнга: «У детей своеобразная психология. Как его тело в эмбриональный период представляет собой часть материнского тела, так и его психика в течение многих лет является частью духовной атмосферы родителей. Это объясняет, почему многие детские неврозы, это по сути своей скорее симптомы духовного состояния родителей, нежели собственное заболевание ребёнка».
В современной психотерапии об этом мы знаем из теории семейных систем: невроз ребёнка – это всегда показатель какого-то неблагополучия в семье. Я думаю, что во время пандемии можно использовать такие альтернативные техники, как, например, лечение через родителей.
Это совместный творческий процесс по созданию уникальных, эффективных взаимодействий и отношений в семье, связанных с детьми. Такая работа может быть весьма успешной. Ребёнок часто выздоравливает, избавляется от своих невротических симптомов, переходя на следующую фазу психосексуального развития без проблем и потерь, даже несмотря на то, что с ним напрямую терапия не проводилась.