Интерпретация сновидений в межмодальном подходе

Самое интересное в моей работе – это толкование сновидений. Как правило, на первой встрече я сообщаю, что наша работа будет состоять, в основном, из двух методов: свободных ассоциаций и интерпретации сновидений, но большее предпочтение я отдаю интерпретациям. В процессе аналитической работы интерпретации могут появляться не сразу; аналогично и некоторые сны становятся возможными лишь в процессе определённого успеха психоаналитической работы.

Как правило, можно выделить следующие этапы в работе со сновидениями: первый – в течение нескольких недель после начала терапии. Сны наиболее понятные и простые: как правило, они не требуют толкований. Иными словами, «что снится, то и говорится». Вероятно, это связано с запозданием адаптации предсознательного – ведь такая ситуация простоты истолкований не встретится больше никогда в жизни. Кроме того, встречаются потрясающие, глубокие, длинные сны, описывающие весь процесс последующей терапии и её успехи, либо жизни пациента, которые измеряются в понятиях реального времени на целые годы.

Второй этап – это этап сближения и формирования доверия и безопасности. Сны также с успехом можно интерпретировать, в основном, с помощью терапевта. Это более посредственные сны, ведущие к промежуточным инсайтам. Как правило, они представляют собой попытку решения первоначальных запросов, не всегда озвученных, но представляющих для пациента наибольшую актуальность.

Третий этап наступает непосредственно после вхождения в полноценную терапию. Сны здесь самые разнообразные, которые можно интерпретировать в совершенно разных, не обязательно в психоаналитических, аспектах. Они являются уже основой качественной и плодотворной аналитической работы. Не всегда правильно интерпретировать каждый сон отдельно от другого: сны, приснившиеся за всё время промежутка между аналитическими сессиями, могут составлять одно целое или иметь отношение к одной конкретной проблеме.

Особое внимание следует уделять технике истолкования. Не всегда сны можно и нужно трактовать в психоаналитическом контексте. Кроме того, сама история снов и анамнез заболевания могут подсказывать технику интерпретации. Например, в расширенном представлении это могут быть dasein-аналитические интерпретации или юнгианские подходы, касающиеся, например, анатомии травмы.

Для иллюстрации такого примера я приведу сон пациентки в возрасте 23-х лет, которую звали Лия (имя изменено), обратившуюся с сильной тревожностью, предположительно депрессией, диагностированным биполярным расстройством II типа и КПТСР.

Содержание сна: Я нахожусь в больнице (в которой, скорее, калечат, чем лечат), чтобы найти специалиста для обследования кишечника. Этим специалистом оказывается женщина в возрасте, с искривлённым лицом и светлыми волосами. Она просит взять кота на передержку, и неожиданно сцена переносится в мою квартиру. Оказывается, что лоток разбросан, повсюду разбросан мусор, рядом находится сам белый кот, но какой-то больной. Неожиданно вижу женщину, при этом в голове начинает громко звучать классическая музыка. Постепенно становится ясно, что это уже не моя квартира, а у меня нет татуировок, которые есть в реальной жизни. В квартире мороз, кто-то кричит «Лия!», я просыпаюсь. После пробуждения ощущаю пот и страх.

Значительную проблему представляют собой интерпретации снов вне конкретного человека и контекста, не только всего предыдущего периода лечения, но и конкретного этапа терапии. Например, в данной конкретной серии сновидений повсюду присутствуют больные коты и кошки, в парах и по одиночке, а также женщины со светлыми волосами и с искривлённым лицом (либо сама пациентка с искривлённым лицом) что, с учётом юнгианского подхода, можно интерпретировать в контексте архетипа Самости, а в другой интерпретации — Тени. Особенное внимание тут необходимо уделить Самости в трактовке доктора Дональда Калшеда, а именно расщепления Самости в результате травмы на светлую сторону (регрессировавшую часть Эго) и тёмную сторону (прогрессировавшую часть). Всё это является травматической системой самосохранения. Собственно, эти части и визуализированы в виде женщины с искривлённым лицом и больной кошки. Прогрессировавшая часть Эго окружает Эго непреодолимым барьером, который блокирует все спонтанные взаимодействия с окружающим миром, на которые Эго вдруг отваживается, а именно, отношения, основанных на эмоциональной близости. Так как эти же отношения присутствуют в терапевтическом взаимодействии, такого пациента крайне трудно вовлечь в терапию и практически невозможно в ней удержать.

В психоаналитическом подходе здесь обращают на себя внимание необходимость обследования кишечника и параллельно разбросанный лоток кота, что позволяет интерпретировать сон в контексте фиксации на анальной стадии развития. Здесь можно выделить динамику от необходимости исторжения содержимого кишечника до самого исторжения в виде разбросанного лотка, что по совокупности со структурным интервью, наводит на вывод об анально-агрессивном (анально-выталкивающем) типе. Мир для таких людей – это враждебное опасное место, от которого нужно защищаться, у них часто наблюдают высокий уровень тревожности.

И, наконец, в дазайн-аналитическом подходе можно выделить нахождение пациентки в разных мирах: враждебном мире — больнице, собственной квартире и незнакомой очень холодной квартире с голосом из детства (окрик принадлежал её умершей матери). В этом подходе раскрывается история пациентки, её внутренняя темпорализация и её экзистенциальная открытость, точнее, препятствие к этой открытости. Такая терапия должна возвратить пациентку к базовой открытости, в процессе, по Медарду Боссу, высветления. Сами беспокоящие симптомы, с которыми пациентка обратилась — ни что иное, как блокировка этой изначальной открытости и свободы Dasein, что означает невозможность жить, реализуя наши возможности.

Таким образом, мы видим, как широко можно применять разные подходы к интерпретации, выбирая из них наиболее оптимальный и подходящий к конкретному периоду аналитической работы. Не стоит забывать, что в разных подходах интерпретация сна может противоречить друг другу. Например, в известном сне от юнгианского аналитика, в котором пациента, неподвижно лежащего на операционном столе, оперирует сам аналитик, а потом из ниоткуда появившийся седовласый незнакомец вырезает из своего тела два куска и пересаживает в живот сновидца, юнгианский подход трактует положительно как принятие помощи пациентом от глубинного аспекта своей личности, а М. Босс — в негативном ключе как пассивность пациента по отношению к жизни¹.

Кроме того, совместная интерпретация сновидений решает ещё одну, глобальную, проблему постепенного падения, а затем и исчезновения интереса аналитика к своему пациенту. Безусловно, описанный подход требует повышенных требований к опыту, образованию и личности аналитика, но открывает новые возможности для эффективного аналитического лечения.