Шаффл как символ современной цифровой жизни

Шаффл — стиль танца, появившийся в конце 1980-х годов в Австралии, на андеграунд-сцене города Мельбурн. Это быстрые, типичные для джаза танцевальные движения, но на «современный» лад. Основная база шаффла состоит из комбинаций двух движений. Саму комбинацию движений принято называть «шаффлинг» (что в переводе с английского — волочить ноги, шаркать, скользить ногами по полу). Он всё более распространяется в современной культуре и выделяется не только быстрыми скользящими движениями, но и отсутствием гендерных различий (большинство танцоров одеты очень похоже, без разницы, мужчина это или женщина; в ряде случаев характерны мешковатые формы одежды) и синхронностью – в случае группового танца все движения выполняются одинаково и одновременно.

Чем же вызвана такая популярность танца – и одновременно стремление к обезличиванию, слиянию с толпой, полному отсутствию индивидуальности и в то же время включённостью в ритм, отсутствием времени для передышки, как и наш современный стиль жизни? Мы рассмотрим это в контексте современного мира — мира, состоящего из бесконечных стёкол мобильных телефонов, планшетов и цифровых камер. Людей современного поколения, которые рождены со смартфоном в руках. Они, в буквальном смысле слова, с пелёнок постоянно находятся под прицелом камер, что делает их одновременно актерами и зрителями, при этом остаются неконтейнируемыми и непонимаемыми, поскольку их чувства упираются в стекло, а не разделены с другим — сочувствующим и живым человеком.

Что же происходит в этом случае? Современные технические возможности видеозвонков и общения с родителями посредством интернета, телефона, текстовых, фото- или видеосообщений создают иллюзию доступности и непрерывности общения: объект всегда иллюзорно и частично доступен, что сопровождается невозможностью прожить потерю объекта, так как он никогда и не был найден. А значит, развитие психики через горе их утраты не происходит¹.

Кроме того, цифровая среда вокруг нас активно использует контент, сужающий вербальную символизацию — комиксы, презентации, короткий видеоряд, что приводит к отсутствию у человека каких-либо чувств, которые не укладываются в этот универсальный набор. Всё это сопровождается нарциссической потребностью полного удовлетворения, то есть потребностью в одобрительной реакции со стороны собственных подписчиков. Также, в цифровой среде легко одним касанием пальца исключить человека из своей жизни, но также приходит понимание о возможности такого же лёгкого исключения тебя самого из цифрового мира. А страх, связанный с неизбежностью разрыва связи, не позволяет инвестировать объекты и саму связь либидинально.

Отдельно следует добавить, что такое рассмотрение цифрового общения в техническом смысле, превращение подписчиков – живых людей за стеклом – в техническое средство собственного удовлетворения, а самого себя – в товар, критериями которого является либо востребованность, либо её отсутствие. Стремление к собственной обезличенности активно проявляется в современной игровой культуре — например, обсуждаемым хитом стала компьютерная игра «Atomic Heart» cо сценарием возможной интеграции человека и системы, обезличенными (но сексуальными) роботами-близняшками, использовании человека как контейнера для хранения особо важных предметов. Даже саундтрек к игре подобран абсолютно точно: песня Ольги Восконьян «Golden Hoop» начинается с текстов Мандельштама, а завершается неразборчивыми отдельными отрывками фраз.

Следствием этого становится прогрессирующая десексуализация, отказ от полоролевой идентичности, отрицание разницы полов и разницы поколений. Это воплощается и в танце как символе внутреннего мира: в полной мере обезличенного, десексуализированного и роботизированного, в котором нет чувств – только повторяющиеся движения. Такой человек чувствует себя манекеном, симулирующим идеальную сексуальность, но не имеющим пола, симулирующего включённость в общественную жизнь, но не имеющего своей собственной личной истории. Эти состояния ведут к разным формам депрессии, утрате самоценности, формированию нарциссической организации личности; современные социальные вызовы требуют нового взгляда и пересмотра терапевтической работы в контексте выведения пациента из холодного и замкнутого пространства, именуемого «диджитал».